Экология как условие существования

Кирилл Туишев: Не так давно на Тюменском форуме Вы отметили, что экологическая тема стала частью повестки бизнеса. Как Вы считаете, почему именно сейчас вопросы экологии в России и в мире настолько актуальны?

Дмитрий Конов: Несмотря на то что в России и в мире мы наблюдаем немного разные картины с точки зрения скорости и глубины изменений, общим стало появление здорового давления со стороны общества, которое транслируется через разные каналы. Во-первых, напрямую через потребителей; во-вторых, через финансовые институты. Соответственно, для компаний, которые так или иначе работают с потребительскими рынками или должны финансировать свой рост, внимание к экологическим задачам становится не просто важной частью их работы, а необходимым условием существования.

Кирилл Туишев: Готовясь к этому интервью, увидел в одном из наших исследований интересные цифры: сегодня человечество потребляет ресурсов и производит отходов в 1,75 раза больше, чем может компенсировать Земля. То есть, нам уже сегодня де-факто нужна вторая планета. Поэтому возникает отдельный важный вопрос о перспективах экономики замкнутого цикла, в частности, в отношении пластика.

Дмитрий Конов: Сначала давайте разберемся, почему так много критики вызывает пластик. На самом деле одной из причин является то, что отходы от упаковочных решений из полимеров визуально более заметны, так как пластик плавает на поверхности, а другие материалы просто тонут и их не видно. При этом пластик занимает всего около 4% по весу от совокупных объёмов твердых бытовых отходов и менее 0,04% от всех отходов в России. И еще одна особенность полимеров состоит в том, что технологии по их сбору и переработке развиваются, но все еще отстают от более старых решений, таких как сжигание и захоронение.

Также, если говорить про полимеры, надо принимать во внимание и углеродный след, который оставляет их производство и использование. С точки зрения потребителя, отказ от полимеров кажется экологичным, однако замена полимеров на альтернативные материалы создает гораздо большую нагрузку на экологию планеты с точки зрения углеродного следа. Поэтому наша задача как индустрии разработать технологии и процессы, которые позволяли бы перерабатывать и возвращать полимеры в цикл производства в качестве источника сырья. Чем дальше, тем больше мы идем в сторону работы с возобновляемым ресурсом в виде вторичной переработки и, надеюсь, этот процесс будет не подрывать, а подпитывать развитие отрасли.

Кирилл Туишев: Какие направления работы в этой области кажутся Вам наиболее существенными?

Дмитрий Конов: Мы видим два направления работы. Задача-минимум - избежать лишнего мусора, а задача-максимум - создать экономику замкнутого цикла, ведь кроме технологий переработки есть множество решений, позволяющих решить проблему мусора.

Например, возьмем дизайн продукта. Пластиковые бутылки выпускают разного цвета. Самые легко перерабатываемые – голубые и белые. Необходимости производить бутылки других цветов, кроме белого, голубого и коричневого, который останавливает солнечные лучи, просто нет. Все остальное – это маркетинг, необходимость привлекать внимание к товару на полке, однако из-за этого значительно сокращается возможность переработки. Следовательно, изъятие из оборота цветной бутылки и использование других способов привлечения внимания к товару, было бы огромным шагом по увеличению объемов вторичной переработки.

Другая история с хорошим потенциалом - это стимулирование совместного, многоразового использования и сокращение потребления упаковки, которое в свою очередь помогало бы уменьшить объем мусора. И, наконец, самое простое – это захоронение отходов, которое вроде бы визуально убирает мусор и является во многих случаях самым дешёвым решением, но вместе с тем не дает возможности полимерам вернуться обратно в экономику. Кроме того, наличие полимеров в мусоре мешает реализации более амбициозной задачи возвращения органических отходов в оборот через компостирование.

Если же говорить про экономику замкнутого цикла, то самый простой способ вернуть часть ценности - это получение энергии путём сжигания пластика, как, например, это делается сейчас из угля, газа и других углеводородов. Да, подобный подход решает проблему мусора, даёт какую-то добавленную стоимость продукту, который уже ранее был в употреблении, но не возвращает полноценно материал обратно в экономику.

Дальше начинаются технологии переработки. Здесь самое очевидное - это механическая переработка, когда из одного изделия делается другое. Но, к сожалению, очень ограниченное количество полимеров и только при условии их правильного сбора, хранения и абсолютной гомогенности можно так переработать. Тем не менее, мы изучаем это направление и реализуем в городе Благовещенск в Башкортостане проект, который совмещает механический и химический способы переработки. Извлечённые в разных местах пластиковые бутылки превращаются во флексу - такие мелкие хлопья. А затем эти хлопья вовлекаются в процесс создания первичного полимера. Таким образом, мы получаем до 25% содержания вторичного полимера в ПЭТ[1] и даём нашим клиентам решение, которое позволяет им говорить о достаточном содержании вторичного продукта в упаковке своего товара.

Но, к сожалению, без раздельного сбора подобная переработка не масштабируема. Легко отделить бутылку от бутылки, но при этом зачастую в одном мусорном контейнере мы найдем и плёнку, в которую была завернута колбаса, и бутылку, в которой было подсолнечное масло, бампер автомобиля и кусок пластиковой трубы. Одновременно их переработать механически крайне сложно или даже невозможно, учитывая то, что при их создании использовались добавки, а не только полимеры, например, плёнка, в которой есть слой алюминия, или чёрная труба, в которой есть технический углерод.

И в этой ситуации, вероятно, единственным доступным и масштабируемым способом является химическая и термическая переработка. Это модель, в которую сегодня инвестируем не только мы, но и многие наши конкуренты и партнёры, но она требует отлаженного сотрудничества между различными отраслями. Разложение полимера в углеводород не позволяет его сразу вовлечь в экономику как переработанную бутылку. Мы должны будем вовлечь всю цепочку потребителей, связанную с нефтепереработкой, когда эти углеводороды в составе другого углеводородного сырья придут на первичные и вторичные процессы нефтепереработки для изготовления последующего изделия. Часть этого нефтепродукта потом опять пойдет сырьём в нефтехимию, часть - на какой-то другой рынок, например, моторного топлива. То есть, это гораздо более сложные межиндустриальные цепочки.

Помимо этого, в ситуации, где для нас сырьём является вторичный материальный ресурс (ВМР) и твёрдые бытовые отходы (ТБО), мы очень сильно меняем бизнес-модель для себя и своих партнеров. В традиционной цепочке поставок мы много лет работаем с поставщиками углеводородного сырья с очень стабильными характеристиками и объёмами, с понятными взаимовыгодными формулами продаж и с достаточно высокой надежностью. В случае же с ТБО и ВМР мы имеем дело с сырьевыми контрактами с десятками небольших переработчиков в различных регионах. которые часто с нестабильным качеством и плавающим объёмом будут поставлять нам этот продукт для последующей переработки. Это совершенно другой профиль риска и существенная бизнес-проблема для всех участников рынка, в том числе для нас.

Кирилл Туишев: Cегодня уже недостаточно просто приносить прибыль акционерам: важны вопросы экологии, вклад в общественное развитие. «Сибур» год назад принял стратегию ESG (environment – social- governance). Что из целей стратегии вы бы выделили как приоритет?

Дмитрий Конов: Если мы говорим об ESG, то я бы сконцентрировался на E. Структурно для нас этот вопрос делится на две части. Это влияние наших производств и влияние нашего продукта на экологию. С точки зрения водного и воздушного баланса, а также безопасности этих производств для наших сотрудников и регионов расположения приоритетом для нас всегда будет использование лучших доступных технологий, позволяющих свести к минимуму воздействие на окружающую среду.

Наша бизнес-модель сегодня – это сокращение количества предприятий при увеличении мощностей там, где это необходимо. Мы очень много инвестировали в последние годы в модернизацию производства с привлечением новых природоохранных технологий. Каждый новый проект рассматриваем в призме как новых возможностей, так и ужесточения регуляторной среды и ожиданий общественности. Такой подход помогает нам не только быть экологичнее, но и привлекать лучшие кадры, которые зачастую не хотят работать на грязных производствах.

Говоря о качестве технологий и конфигурации технологических установок, мы работаем над минимизацией выбросов CO₂ и возможностью его использования в производстве, а также над актуальной в последнее время темой утечек метана. Если уменьшение выбросов - это довольно прямолинейный процесс, например, нужно поставить новый фильтр, или проинвестировать в процесс, который сам по себе меньше выбрасывает, или сделать защитный химзакрытый контур водооборота, - то тема переналадки или перестройки технологических процессов намного сложнее. Мы так же, как и все, «идем наощупь», пытаемся искать более или менее экономически обоснованные решения для модернизации. Надеюсь, что нам в этом отношении будет немного легче добиться успеха ввиду специфики производства, но тем не менее это непросто.

Кирилл Туишев: А что можно сказать о продуктах?

Дмитрий Конов: Как мы уже обсудили выше, нужны инвестиции в технологии, которые позволяют возвращать продукты обратно в производство качестве исходного сырья. И здесь крайне важно понимать, что добиться успеха возможно, только работая в «ромбе». Стороны ромба – это регулятор, который правильно расставил налоговые приоритеты; это мы как отрасль, которая перестраивается под новый формат работы; это индустрия оборота ТБО и ВМР, которые работают над повышением качества исходного сырья; и сами потребители, чью роль нельзя недооценивать.

Говоря о регуляторе, важна работа со стимулами и обозначение через них приоритетов куда должен пойти мусор и каким образом поддерживается его последующая переработка. Например, обложение или не обложение НДС товара из вторичного полимера. Мое мнение таково, что один раз НДС уже был уплачен, когда впервые был создан исходный товар. И важно, чтобы существующие стимулы были как минимум одинаковые для продукции, которая перерабатывается в первый и во второй раз. Сейчас же ситуация такова, что перерабатываемый во второй раз углеводород облагается более высокими налогами, чем в первый раз. Такого рода дисбалансы явно должны быть ликвидированы.

Говоря о четвертой стороне ромба, то есть обществе, частью которого мы все являемся, необходимо развить дисциплину оборота. Во-первых, меньше и более ответственно потреблять. Во-вторых, сформировать и привить ответственное поведение после потребления: например, мыть и сортировать пластиковый мусор, что повысит шансы переработки на следующем этапе.

Кирилл Туишев: Если говорить глобально, недавно Вы подняли очень важную тему справедливости. С одной стороны, очевидна проблема глобального потепления, а с другой - не менее важно то, как распределяются усилия по борьбе с ним. Как вы видите роль России, российской индустрии, государства и общества в глобальном усилии?

Дмитрий Конов: Мне кажется, российский бизнес и российский регулятор сейчас проживают момент осознания, что это серьёзно и нужно выстраивать свою повседневную работу и долгосрочное планирование с учетом экологии, потому что она так или иначе будет на всех влиять.

В отношении CO₂ есть две задачи – найти решения для того, чтобы меньше выбрасывать и больше поглощать.

Базовая работа, которую очевидно нужно всем провести, государству в первую очередь, – это понять, какая поглощающая способность есть в России сегодня, то есть реально оценить количество углеводорода, которое мы можем поглотить и складировать. Хоть это и может показаться банально, но нам надо понять, что такое российский лес, что такое российское болото, что такое российская пашня, возделанная и невозделанная, - по каким методикам считается их поглощающая способность, какие это на самом деле цифры и какой в реальности наш баланс.

А индустрии, причем любого сектора, необходимо понять, какие у них выбросы и где есть поглощающие возможности. И оттолкнувшись от этого понимания, начать работать с обеими частями уравнения. Как стимулировать поглощение, а также ответственное производство и потребление, и как наказывать тех, кто слишком много выбрасывает, для того чтобы эти выбросы сократить. Понятное дело, необходимо принимать во внимание и другие важные факторы, такие как национальная безопасность,

С точки зрения общества, я практически уверен, что через какое-то время мы будем жить с ценниками в магазинах, на которых помимо цены и энергетической ценности продукта будет указан и его углеродный след. И это станет одним из инструментов, который позволит потребителю «голосовать рублем» и вносить свой вклад в развитие человечества в этой области. В конечном счете, подобные вещи будут отражаться на конкурентоспособности продукта и на мировых торговых потоках.

Но тема мировой справедливости, безусловно, существует. Сейчас дискуссия идет в основном о том, почему страны с экономикой, которая находится на подъёме и в которых больше тяжелой индустрии, не должны иметь возможность сделать те выбросы, которые уже сделали другие экономики по пути к сегодняшнему уровню жизни. Мне кажется, на этот вопрос никто никогда не ответит. Но в принципе, как сейчас видится, честная система – она скорее на уровне операционных издержек или OPEX. Условно, если в одной стране производятся продукты с высоким углеродным следом, высокая стоимость CO₂ сделает её индустрию менее конкурентной. Но другие страны потребляют ее компоненты и товары, формально выбрасывая меньше при производстве собственного товара за счёт «переноса» этого выброса за свои пределы. Поэтому есть идея обложить налогом продукт, который перемещается из высокоуглеродной зоны в низкоуглеродную зону.

Я думаю, должен быть выработан механизм с отсылкой на капитальные затраты, когда исторически накопленные выбросы будут компенсироваться денежными перетоками, условно, от Великобритании к Индии за то, что одна накопила себе богатство, выбрасывая CO₂, а другая не может накапливать богатство с такой же эффективностью, потому что должна платить за OPEX. Я понимаю, что это звучит несколько утопично, но в конечном итоге, мне кажется, мы к этому должны прийти.

Кирилл Туишев: Очевидно, что роль государства – участвовать в этом международном диалоге.

Дмитрий Конов: Да, и сформировать свою позицию, понять, что мы хотим. Для этого сначала понять, что мы имеем, и быть активным участником мирового обсуждения. Мне кажется, мы в нём недопредставлены как страна, и только, скажем, в последний год данная проблема привлекла внимание как бизнеса, так и государства.

Кирилл Туишев: Что бы Вы посоветовали тем российским компаниям, которые еще только начинают осваивать тему экологии? Что могла бы сделать любая компания для начала?

Дмитрий Конов: В любой теме для того, чтобы начать что-то делать, нужно сначала её понять. В случае с экологической повесткой - наверное не только понять, но и принять, что это серьезно и надолго, и с этим нужно что-то делать. А для того, чтобы это работало внутри компании, обеспокоенность этой темой должна быть не на уровне одного или двух людей, которые что-то пытаются изменить, а остальные руководители и сотрудники говорят, что «этой проблемы нет, не отвлекайте нас от важных насущных вопросов», а на уровне всего руководства и CEO в частности.

Причем важно принять и в положительном, и в отрицательном смысле. Изменяющаяся ситуация с точки зрения экологии, регулирования, отношения общества, возможно, тех или иных ограничений, будет отражаться на каждой компании на многие годы вперед. Текущие бизнес-модели перестанут работать, а прибыль начнет таять. С другой стороны, эти изменения могут создать дополнительные возможности для развития бизнеса. Их тоже нужно учитывать, прорабатывать и реализовывать.

[1] Полиэтилентерефталат